Абрам Петрович Ганнибал - превратности судьбы царского арапа

Чего Россия нам ни посылала -
Живой арап! - так, встретив Ганнибала,
Ему дивился городок Пернов.
Давид Самойлов.
Поэма "Сон о Ганнибале".

Питомец и любимец Петра I, его камердинер и личный секретарь, ставший впоследствии выдающимся русским государственным и военным деятелем, прадед великого поэта А.С.Пушкина, обер-комендант Ревеля в течение 10 лет, проведший в Эстонии в общей сложности 21 год. Это - Абрам Петрович Ганнибал. В 1705 году в Россию из Константинополя вернулся русский посланник Савва Рагузинский. Царю Петру I он привез подарок - арапа Ибрагима, добытого во владениях турецкого султана Ахмеда III (арапами при Петре I и позже, до конца XIX века, называли всех лиц африканского происхождения).

Известно, что отец Ибрагима был князем в северной части Абиссинии - нынешней Эфиопии. У него было 30 жен и множество детей. 1696 год считается наиболее вероятной датой рождения Ибрагима.

Во времена его детства Абиссиния была покорена турками. Чтобы держать покоренных в повиновении, турки брали сыновей знати в заложники. Ибрагим впоследствии вспоминал, как во времена его раннего детства уводили в неволю 19 его старших братьев. Когда Ибрагим подрос, участь старших братьев постигла и его. Единственная родная старшая сестра Лагань в своем бессилии защитить брата бросилась в море и утонула...

Смышленый, толковый мальчик понравился царю. Имя Ибрагим на арабском языке не что иное, как библейское Авраам. Оно трансформировалось на русский лад - Абрам.

В июле 1705 года, когда Петр I находился в Вильне (Вильнюсе), состоялось крещение Ибрагима по православному обряду. Царь Петр I стал крестным отцом, отсюда отчество арапа - Петрович. Об этом событии свидетельствует памятная доска на стене Пятницкой православной церкви г.Вильнюса. На ней текст: "В сей церкви Император Петр Великий в 1705 году слушал благодарственное молебствие за одержанную победу над войсками Карла XII подарил ей знамя отнятое в той победе у шведов и крестил в ней Африканца Ганнибала деда знаменитого поэта нашего А.С.Пушкина" (знаков препинания в этом тексте нет).

Биография прадеда А.С.Пушкина, писанная на немецком, свидетельствует, что отец Ибрагима, абиссинский князь, "горделиво возводил свое происхождение по прямой линии к роду знаменитого Ганнибала, грозы Рима". Однако документально эта версия не подтверждается.

Своего любимца арапа Петр I зачислил на военную службу барабанщиком лейб-гвардии Преображенского полка, где сам царь числился капитаном бомбардирной роты. (Лейб-гвардия - особо привилегированные войска, одной из задач которых была охрана особы императора и его семьи). Фактически же Абрам через некоторое время из царского придверника и мальчика на побегушках становится камердинером и личным секретарем Петра I.

В 1717 году, будучи в Париже, царь оставляет там Абрама для обучения военному делу: фортификации, артиллерии, "главнейше же инженерству". Россия нуждалась в хороших специалистах. За 5 лет учебы Абрам дослужился до чина капитана французской гвардии, участвовал в войне Франции против Испании, был ранен.

После возвращения в Россию Абрам Петрович участвовал в строительстве Кронштадтской крепости, позже становится учителем математики великого князя Петра Алексеевича (внука Петра I).

Круто изменилась судьба арапа после смерти Петра I. В результате дворцовых интриг А.Д.Меншикова А.П.Ганнибал был удален от двора, а фактически отправлен в ссылку, в Сибирь. Она продолжалась три с половиной года. Дело в том, что Абрам Петрович слишком много знал о грехах светлейшего князя, о его корыстолюбии и злоупотреблениях, о его прежних интимных связях с Екатериной.

В январе 1730 года внезапно скончался от оспы 15-летний император Петр II . На царский престол вступила племянница Петра I Анна Иоанновна. Она знала Абрама с юных лет и благоволила к нему. Абрам был отозван из Сибири и направлен к новому месту службы, в Эстонию, в город Пернов (ныне Пярну).

В Эстонии Ганнибал до этого уже бывал. После присоединения к России в 1710 году Эстляндии Петр I часто посещал крепость и морской порт Ревель. Известно, что он бывал здесь не менее 8 раз. До 1716 года Ганнибал был при Петре I в качестве камердинера и личного секретаря неотлучно. В спальне Домика Петра I в Таллинне до сих пор стоят две кровати, одна побольше - для Петра, другая поменьше - для Абрама.

Задержавшись в Петербурге, Абрам Петрович познакомился с греком по национальности капитаном Андреем Диопером. Его младшая дочь, красавица Евдокия, имела несчастье понравиться 34-летнему холостяку А.П.Ганнибалу. У нее был жених, и она готовилась выйти замуж за флотского офицера Александра Кайсарова. Вопреки ее воле отец заставил Евдокию повенчаться с Абрамом. Свадьба состоялась в январе 1731 года. Брак по принуждению стал несчастьем для обоих.

Город Пернов в то время был крепостью с крепостными стенами и 7 боевыми башнями. Число жителей составляло около 2000 человек.

По прибытии в Пернов в начале 1731 года А.П.Ганнибалу надлежало преподавать математику, фортификацию и черчение в созданной по указу Петра I в 1721 году гарнизонной школе, готовившей младших военных инженеров (кондукторов). Однако уже осенью этого же года Абрам Петрович подает в отставку по состоянию здоровья.

К этому было несколько причин. Он мог стать жертвой бироновщины. Служба была невыгодна. Назревала семейная драма с красавицей-женой. Дело в том, что осенью 1731 года Евдокия Андреевна родила белую девочку. Обнажилась ее интимная связь накануне свадьбы с Кайсаровым. Были и другие подозрения.

Рождение белой девочки у царского арапа явилось сенсацией в гарнизоне и перновском обществе. Абрам Петрович все это тяжело переживал. Вот тогда-то он и подал прошение об отставке и завел бракоразводный процесс, который длился 22 года.

Печальна и трагична судьба Евдокии Андреевны. Сам А.П.Ганнибал "бил и мучил несчастную смертельными побоями необычно", "грозил ее, Евдокию, убить". Военный суд Перновского гарнизона признал ее виновной и решил "гонять по городу лозами, а, прогнавши, отослать на Прядильный двор, на работу вечно".

Много лет она провела в арестантских домах и под караулом. Окончательное решение вынесла Санкт-Петербургская духовная консистория: направить "в труды монастырские вечно", где она и закончила дни свои. Жестокое время, суровые нравы, жестокосердные люди вершили судьбу Евдокии Андреевны, надругались над ее девичьей красотой, женской любовью и человеческим достоинством. Такой была участь многих женщин того времени.

А Ганнибал за это время успел жениться второй раз. Его женой стала шведка Христина Регина фон Шёберг. Ее отец - дворянин, в прошлом шведский офицер, Матиас фон Шёберг поступил на русскую военную службу. Мать Христины - "урожденная фон Альбедиль". Семейство это было одним из древнейших в Ливонии, в свое время переселившееся из Германии.

Так что здесь, в Эстонии, в какой-то мере формировалось богатое генетическое наследие будущего гения, правнука Абрама Петровича Ганнибала - Александра Сергеевича Пушкина.

Отставку А.П.Ганнибал получил в мае 1733 года и поселился в купленном небольшом имении - мызе Карьякюла, что в 30 км от Ревеля.

В 1740 году возникла реальная угроза новой русско-шведской войны. Фельдмаршал граф Б.Х.Миних вспомнил о своем друге, способном военном инженере и артиллеристе А.П.Ганнибале. В январе 1741 года он назначается начальником артиллерии крепости Ревель.
В этом же году на царский престол вступила дочь Петра I Елизавета Петровна. Она вызвала А.П.Ганнибала в Петербург, назначила его обер-комендантом Ревеля с присвоением чина генерал-майора и по-царски одарила его. Из дворцовых земель Псковской губернии ему была выделена Михайловская губа и "шестьсот девять душ со всеми принадлежащими землями в вечное владение".

Непросто складывались отношения нового обер-коменданта с магистратом Ревеля, который имел целый ряд привилегий, подтвержденных Петром I. Кстати, из 13 обер-комендантов Ревеля в XVIII веке 10 были немцами.

Однако энергичному, самостоятельному, по-европейски образованному обер-коменданту (с 1742 по 1752 гг.) удалось добиться полного доверия к себе. Деятельность требовательного и строгого начальника гарнизона шла на пользу городу.

В 1752 году Абрам Петрович был переведен на службу в Петербург, где много и плодотворно работал на должности генерала штаба корпуса военных инженеров России, а позднее директором каналов Петра Великого в Кронштадте и Ладожского. Были повышения в чинах: генерал-лейтенант, а потом генерал-аншеф.

Летом 1762 года после смерти Елизаветы Петровны новый царь Петр III неожиданно уволил с государственной службы А.П.Ганнибала. Было ему тогда 66 лет.

Последние 19 лет своей жизни Абрам Петрович жил в деревне Суйда в тишине и покое. К этому времени он стал богатым помещиком, владельцем 1400 крепостных душ мужского пола.

Неоднократно к нему приезжал А.В.Суворов. С его отцом А.П.Ганнибал был в дружеских отношениях.

Умер Абрам Петрович 14 мая 1781 года на 84 году жизни. Двумя месяцами раньше умерла его жена.

На месте погребения стоит памятник с надписью: "Здесь похоронен прадед А.С.Пушкина Абрам Петрович Ганнибал, выдающийся русский математик, фортификатор и гидротехник. 1697-1781".

Вторая жена А.П.Ганнибала Христина Матвеевна родила 11 детей. Четверо умерли в детстве. В Эстляндии родились 3 сына и, видимо, столько же дочерей. В Ревеле появился на свет дед А.С.Пушкина Осип Абрамович Ганнибал.

По словам А.С.Пушкина, его дед был самым беспутным из всех Ганнибалов: "...Африканский характер моего деда, пылкие страсти, соединенные с ужасным легкомыслием, вовлекли его в удивительные заблуждения. Он женился на другой жене, представив фальшивое свидетельство о смерти первой". Последние годы он жил в Михайловском, умер в 1806 году в возрасте 62 лет.

После смерти родителей Михайловское перешло к их единственной дочери Надежде Осиповне, бывшей уже замужем за Сергеем Львовичем Пушкиным.

Некоторую связь с Эстонией сохранили потомки этого рода. Известно, что старший сын А.С.Пушкина Александр Александрович Пушкин в свое время служил в Нарве, командовал 13-м Нарвским гусарским полком, участвовал в Русско-турецкой войне, награжден всеми орденами того времени, за исключением ордена Андрея Первозванного, имел золотую саблю с надписью "За храбрость". Полковник А.А.Пушкин позже стал генералом. Это был человек высокой культуры.

Родоначальнику пушкинского рода А.П.Ганнибалу посвящена изданная в Эстонии в 1980 году книга тартуского историка Георга Лееца "Абрам Петрович Ганнибал".

В 1977 году в газете "Молодежь Эстонии" была опубликована поэма Давида Самойлова "Сон о Ганнибале".

Псевдоним, под которым пишет политический деятель Владимир Ильич Ульянов. ... В 1907 г. выступал без успеха кандидатом во 2-ю Государственную думу в Петербурге.

Алябьев, Александр Александрович , русский композитор-дилетант. … В романсах А. отразился дух времени. Как и тогдашняя русская литература, они сантиментальны, порою слащавы. Большая их часть написана в миноре. Они почти не отличаются от первых романсов Глинки, но последний шагнул далеко вперед, а А. остался на месте и теперь устарел.

Поганое Идолище (Одолище) - былинный богатырь…

Педрилло (Пьетро-Мира Pedrillo) - известный шут, неаполитанец, в начале царствования Анны Иоанновны прибывший в Петербург для пения ролей буффа и игры на скрипке в придворной итальянской опере.

Даль, Владимир Иванович
Многочисленные повести и рассказы его страдают отсутствием настоящего художественного творчества, глубокого чувства и широкого взгляда на народ и жизнь. Дальше бытовых картинок, схваченных на лету анекдотов, рассказанных своеобразным языком, бойко, живо, с известным юмором, иногда впадающим в манерность и прибауточность, Даль не пошел

Варламов, Александр Егорович
Над теорией музыкальной композиции Варламов, по-видимому, совсем не работал и остался при тех скудных познаниях, которые могли быть вынесены им из капеллы, в те времена совсем не заботившейся об общемузыкальном развитии своих питомцев.

Некрасов Николай Алексеевич
Ни у кого из больших поэтов наших нет такого количества прямо плохих со всех точек зрения стихов; многие стихотворения он сам завещал не включать в собрание его сочинений. Некрасов не выдержан даже в своих шедеврах: и в них вдруг резнет ухо прозаический, вялый стих.

Горький, Максим
По своему происхождению Горький отнюдь не принадлежит к тем отбросам общества, певцом которых он выступил в литературе.

Жихарев Степан Петрович
Его трагедия «Артабан» ни печати, ни сцены не увидела, так как, по мнению князя Шаховского и откровенному отзыву самого автора, была смесью чуши с галиматьей.

Шервуд-Верный Иван Васильевич
«Шервуд, — пишет один современник, — в обществе, даже петербургском, не назывался иначе, как Шервуд скверный… товарищи по военной службе чуждались его и прозвали его собачьим именем «фиделька».

Обольянинов Петр Хрисанфович
…фельдмаршал Каменский публично обозвал его «государственным вором, взяточником, дураком набитым».

Популярные биографии

Петр I Толстой Лев Николаевич Екатерина II Романовы Достоевский Федор Михайлович Ломоносов Михаил Васильевич Александр III Суворов Александр Васильевич

- «Арап Петра Великого», негр по крови, прадед (по матери) поэта Пушкина. В биографии Г. до сих пор еще много невыясненного. Сын владетельного князька, Г. родился, вероятно, в 1696 г.; на восьмом году похищен и привезен в Константинополь, откуда в 1705 или 1706 г. Савва Рагузинский привез его в подарок Петру I , любившему всякие редкости и курьезы, державшему и прежде «арапов». Получив прозвище в память славного карфагенянина, Г. принял православие; восприемниками его были царь (давший ему и отчество) и королева польская. С тех пор Г. «неотлучно» находился подле царя, спал в его комнате, сопровождал во всех походах. В 1716 г. поехал с государем за границу. Быть может, он занимал при царе должность денщика, хотя в документах он трижды упоминается наряду с шутом Лакостой. В это время Г. получал жалованья 100 рублей в год. Во Франции Г. остался учиться; пробыв 1 1 / 2 года в инженерной школе, поступил во французское войско, участвовал в испанской войне, был ранен в голову и дослужился до чина капитана. Вернувшись в Россию в 1723 г., определен в Преображенский полк инженер-поручиком бомбардирской роты, капитаном которой был сам царь. После смерти Петра Г. пристал к партии недовольных возвышением Меншикова, за что был отправлен в Сибирь (1727) перенести город Селингинск на новое место. В 1729 г. велено было отобрать у Г. бумаги и содержать под арестом в Томске, выдавая ему ежемесячно по 10 руб. В январе 1730 г. состоялось назначение Г. майором в Тобольский гарнизон, а в сентябре - перевод капитаном в Инженерный корпус, где Г. числился до увольнения в отставку в 1733 г. В начале 1731 г. Г. женился в Петербурге на гречанке Евдокии Андреевне Диопер и вскоре был командирован в Пернов учить кондукторов математике и черчению. Вышедшая замуж против воли, Евдокия Андреевна изменила мужу, что вызвало преследования и истязания со стороны обманутого. Дело дошло до суда; ее арестовали и держали в заключении 11 лет при ужасных условиях. Между тем Г. сошелся в Пернове с Христиной Шеберг, прижил с ней детей и женился на ней в 1736 г. при живой жене, тяжба с которой окончилась лишь в 1753 г.; супругов развели, жену сослали в Староладожский монастырь, а на Г. наложили епитимью и денежный штраф, признав, однако, второй брак законным. Поступив в 1740 г. снова на службу, Г. пошел в гору с воцарением Елисаветы. В 1742 г. он был назначен ревельским комендантом и награжден имениями; числился «действительным камергером». Переведенный в 1752 г. снова в Инженерный корпус, Г. был назначен заведовать делами по разграничению земель со Швецией. Дослужившись до чина генерал-аншефа и александровской ленты, Г. вышел в отставку (1762) и умер в 1781 г. Г. обладал природным умом и выказал недюжинные способности как инженер. Вел мемуары на французском языке, но уничтожил их. По преданию, возможностью избрать военную карьеру Суворов был обязан Г., убедившему отца его уступить наклонностям сына. Детей у Г. в 1749 г. было шестеро; из них Иван участвовал в морской экспедиции, взял Наварин, отличился под Чесмой, основал Херсон (1779), умер генерал-аншефом в 1801 г. Дочь другого сына Г., Осипа , была матерью А. С. Пушкина, упоминающего о своем происхождении от Г. в стихотворениях: «К Юрьеву», «К Языкову» и «Моя родословная». См. Helbig, «Russische Günstlinge» (пер. в «Русск. стар»., 1886, 4); «Биография Г. на немецком языке в бумагах А. С. Пушкина»; «Автобиографические показания Г.» («Русск. арх.», 1891, 5); Пушкин, «Родословная Пушкиных и Ганибалов», примечание 13-е к I главе «Евгения Онегина» и «Арап Петра Великого»; Лонгинов , «Абрам Петрович Ганибал» («Русск. арх.», 1864); Опатович, «Евдокия Андреевна Г.» («Русск. стар.» 1877); «Архив Воронцова», II, 169, 177; VI, 321; VII, 319, 322; «Письмо А. Б. Бутурлина» («Русск. арх.», 1869); «Донесение Г. Екатерине II» («Сборн. Ист. общ.» X, 41); «Записки знатной дамы» («Русск. арх.», 1882, I); Хмыров, «А. П. Ганибал, арап Петра Великого» («Всемирный труд», 1872, № 1); Бартенев, «Род и детство Пушкина» («Отеч. записки», 1853, № 11). Ср. указания у Лонгинова , Опатовича и в «Русск. стар.» 1886, № 4, стр. 106.

Каменка в творческом наследии Александра Пушкина.

Бог помочь вам, друзья мои, В заботах жизни…

Читая художественные произведения и письма Пушкина периода его т.н. Южной ссылки (1820-1824 гг.), я неоднократно встречал упоминания о недолгой, но счастливой поре, проведенной поэтом под гостеприимной сенью усадьбы Каменка, которая принадлежала племяннице светлейшего князя Г.А. Потемкина-Таврического Е.Н. Давыдовой (урожденной Самойловой, по первому браку - Раевской). Слышал кое-что и об историко-краеведческом музее, расположенном на былой территории давыдовской усадьбы, в нынешнем райцентре - г. Каменка Черкасской области Украины.

Но лишь недавняя поездка и непосредственные впечатления от знакомства с замечательным комплексом Каменского государственного историко-культурного заповедника окончательно сформировали мое представление об особой, принципиальной важности существования на Украине этого уникального памятника не только собственно русской , но и шире - всей восточнославянской истории и культуры.

Главным объектом заповедника является Литературно-мемориальный музей А.С. Пушкина и П.И. Чайковского, расположенный в усадебном флигеле, т.н. Зеленом домике. Здесь в начале 1820-х Поэт встречался с будущими декабристами, а со средины 1860-х ежегодно жил и работал Композитор, гостивший у сестры Сашеньки - супруги внука Давыдовой.

Литературно-мемориальный музей А.С. Пушкина и П.И. Чайковского (Зеленый домик)

Находясь в Каменке, я был буквально потрясен активной и самоотверженной работой коллектива сотрудников заповедника - местных жителей, этнических украинцев, красиво говорящих по-русски с неповторимо характерным, мягким южным акцентом. Они не только бережно хранят музейные сокровища, но и активно пропагандируют наше общее культурное достояние среди земляков и туристов, а также осуществляют совместные проекты с Российским центром науки и культуры в Киеве. (Кстати, Каменка является городом-побратимом российского г. Воткинска, также прославленного своим мемориальным музеем-усадьбой Чайковского.)

Каково же было мое удивление, когда, вскоре, листая почти 500-страничный туристский путеводитель «Україна», неоднократно публиковавшийся в Киеве издательством «Смолоскип» (по-русски - «Факел»), я не нашел ни единого (!) упоминания о Каменском заповеднике.

Безусловно, это не случайное упущение составителей книги - главы издательства О. Зинкевича и его соавтора В. Гулого. Ведь этот самый «Смолоскип» был некогда основан националистами в Америке, а ныне активно функционирует на Украине при поддержке администрации президента Ющенко.

Ознакомление с текстом книги показало, что в списках известных деятелей истории и культуры, родившихся в той или иной области нынешней Украины, почти не фигурируют неукраинцы. Столь же предвзято составлены списки достопримечательностей, в частности, скульптурных памятников и других мемориальных сооружений. Например, в главе о Черкасской области не упомянуты сыновья Екатерины Давыдовой герои Отечественной войны 1812 г. генерал Н.Н. Раевский-старший и полковник В.Л. Давыдов, один из декабристских лидеров. «Забыт» смолоскиповцами и настоящий скульптурный шедевр - памятник руководителям Южного общества декабристов, также находящийся на территории Каменского заповедника. В аналогичных текстах по Киеву не упоминается ни один из городских памятников Пушкину. В текстах по Одессе нет ни одной фамилии знаменитых русских писателей-одесситов. Ну и, конечно, подлинными «шедеврами объективности» авторов путеводителя являются тексты по Крыму.

Нашим ответом на тенденциозно-бескультурные «труды» такого рода могут быть лишь подробные рассказы о жемчужинах русской истории и культуры на Украине.

1

Живописный уголок Среднего Поднепровья - дворянская усадьба Каменка Чигиринского уезда Киевской губернии являлась выдающимся центром общественной и культурной жизни южнорусского края первой четверти ХIХ века. Гостеприимное имение Екатерины Николаевны Давыдовой стало в 1820-е годы местом неоднократных съездов и собраний виднейших членов тайного союза дворянских революционеров.

Портрет Е.Н. Давыдовой (с картины В.Л. Боровиковского)

Тогдашняя Каменка являлась, по выражению А.С. Пушкина, средоточием «умов оригинальных, людей известных в нашей России». Среди них, кроме самого Давыдова и Раевского с сыновьями Александром и Николаем-младшим, были супруги дочерей Раевского - генералы Михаил Орлов и князь Сергей Волконский, а также их единомышленники - декабристы Павел Пестель, Сергей Муравьев-Апостол, Михаил Бестужев-Рюмин, Иван Якушкин, Константин Охотников, братья Александр и Иосиф Поджио, другие заметные люди той поры. «Василий Львович Давыдов личность замечательная по уму и теплоте чувств к делу, - писал Сергей Волконский. - Я назову его коноводом по влиянию его бойких убеждений и ловкого увлекательного разговора, а местожительство его в селе Каменка Чигиринского уезда - было сборным пунктом для совещаний».

Исторические источники, изучавшиеся различными исследователями, в том числе и самими каменчанами - нашими современниками, позволили реконструировать следующий яркий образ давыдовской усадьбы: «Посреди села над речкой Тясмин раскинулся красивый парк. В нем - просторный двухэтажный помещичий дом, обставленный со всей роскошью, присущей быту екатерининских вельмож ХVIII века. В парке - изысканные оранжереи, с редкостными цветами и растениями; прекрасные аллеи роз; парково-архитектурные украшения - грот, беседки, скульптуры. В большом доме (…) всегда было шумно и весело от большой компании гостей. Играл крепостной оркестр, гремели хоры певчих, а во время праздничных торжеств, в честь хозяйки дома даже палили из небольшой старенькой пушечки. Недалеко от главного дома стоял «Зеленый домик» - давыдовский флигель, входивший в состав т.н. «большого двора». Там находились биллиардные и карточные столы, а также хранилась часть огромной библиотеки Давыдовых».

Вместе с тем уникальное историческое и культурное значение каменской усадьбы состоит еще и в том, что здесь в период своей т.н. южной ссылки неоднократно бывал Александр Пушкин, увековечивший в своем творчестве и этот дивный край, и его радушных хозяев, и окружавшее их общество.

2

В кратком плане-наброске автобиографических записок, составленном Пушкиным в 1833 г., тема пребывания в усадьбе Давыдовых выделена отдельным пунктом: «Каменка». Несомненно, сам поэт придавал этому эпизоду особое значение, несмотря на то, что в течение четырехлетнего периода своей южной ссылки он провел там всего несколько месяцев - с 18 (22?) ноября 1820 по 26 февраля (3 марта?) 1821 года. (Исследователи предполагают, что поэт вторично приезжал в Каменку в ноябре - начале декабря 1822 года, правда, какие-либо подробности об этом визите отсутствуют.)

Памятник А.С. Пушкину

Каменские впечатления запомнились Александру Сергеевичу на всю жизнь, о чем ярко свидетельствуют и его собственные воспоминания (например, письмо Николаю Раевскому-сыну от 30 января или 30 июня 1829 г.), и мемуары его знакомых. В этом отношении весьма характерны следующие слова кишиневского приятеля Пушкина полковника Ивана Липранди: «Я слышал уже неоднократно прежде о ласках Пушкину, оказанных в Каменке, и слышал от него восторженные похвалы о находившемся там семействе».

С Василием Давыдовым поэт был знаком еще с лицейских времен, в бытность того корнетом лейб-гвардии Гусарского полка, расквартированного в Царском Селе. Знакомство Пушкина с братом Давыдова - отставным генерал-майором Александром Львовичем состоялось в начале ноября 1820 г. в Кишиневе в доме Михаила Орлова, где, в отсутствие хозяина проживали его друзья и будущие родственники Давыдовы. Именно Александр Давыдов ходатайствовал перед пушкинским начальником генералом Иваном Инзовым, чтобы тот отпустил поэта в Каменку на празднование именин почтенной матушки давыдовского семейства Екатерины Николаевны.

Первые каменские восторги Пушкина отражены в его известном письме Николаю Гнедичу от 4 декабря 1820 г.: «…Теперь нахожусь в Киевской губернии, в деревне Давыдовых, милых и умных отшельников, братьев генерала Раевского. Время мое протекает между аристократическими обедами и демагогическими спорами. (…) Женщин мало, много шампанского, много острых слов, много книг, немного стихов». Участниками тех обедов и теми спорщиками были, кроме хозяев дома, Орлов, Якушкин, Охотников и Раевские.

Стихов там было действительно немного, но каких стихов! Именно в усадьбе Давыдовых поэт приступил к составлению своей рукописной антологии (т.н. «третьей кишиневской тетради»), открывающейся стихотворениями «Нереида » и «Редеет облаков летучая гряда… », под беловыми автографами которых помечено: «Каменка». Пейзаж, запечатленный во втором из них, интерпретируется иногда как навеянный свежими впечатлениями от скальных берегов Тясмина, тихого течения реки и осенних степных просторов:

Звезда печальная, вечерняя звезда,

Твой луч осеребрил увядшие равнины,

И дремлющий залив, и черных скал вершины.

Люблю твой слабый свет в небесной вышине;

Он думы разбудил уснувшие во мне.

Тясминский каньон

Между прочим, заполнение листов этой тетради было продолжено в Киеве (во время поездки «на контракты» с 28 января по 10 или 12 февраля 1821 г.), когда там появились «Земля и море », «Красавица перед зеркалом » и «Увы, зачем она блистает… ». А всего через два дня после возвращения в Каменку (22 февраля) рождается пушкинский шедевр «Я пережил свои желанья… », предназначенный поначалу для включения в текст поэмы «Кавказский пленник », которая была завершена 23 февраля и посвящена Николаю Раевскому-младшему. На исходе той же «Каменской зимы» появляются еще несколько пушкинских стихотворений: едкая эпиграмма «На Каченовского » («Клеветник без дарованья… »), дружеские строки «К портрету Вяземского » и знаковые стихи «В альбом » («Пройдет любовь, умрут желанья… »). Они завершают «каменско-киевский» цикл лирики Пушкина, озаглавленный автором, как «Эпиграммы во вкусе древних ».

По свежим каменским впечатлениям уже в Кишиневе создается поэтическое послание, адресованное Василию Давыдову, опубликовать которое при жизни Пушкина было немыслимо не столько по политико-цензурным, сколько по совершенно другим причинам. Сочинявшееся в первой декаде апреля 1821 г., одновременно с печально известной поэмой «Гавриилиада», оно также содержало кощунственные строки, оскорбительные для религии и церкви. Уже после смерти автора и просмотра его архива первым из ученых-пушкиноведов Павлом Анненковым они были замазаны в рукописи. По-видимому, это сделал сын поэта Александр Александрович. Соответственно, процесс публикации текста послания «В.Л. Давыдову » растянулся более чем на полвека и завершился лишь после Октябрьской революции. В нем приняли участие ведущие пушкиноведы второй половины ХIХ и первой трети ХХ вв. от самого Анненкова до советских ученых Бориса Томашевского и Мстислава Цявловского.

Для публикации канонического текста стихотворения в Полном академическом собрании сочинений А.С. Пушкина замазанные строки были восстановлены и прочитаны при помощи фотографирования через специальные светофильтры во Всесоюзном институте юридических наук. Впрочем, религиозное вольнодумство и р-революционность молодого Пушкина, сформировавшиеся под влиянием идеологии французского Просвещения и прочих модных идей, бытовавших в декабристской среде, соседствуют в этом произведении с просто забавными строками, отражающими искренние дружеские чувства поэта к адресату послания и его родне:

Меж тем как ты, проказник умный,

Проводишь ночь в беседе шумной,

И за бутылками аи

Сидят Раевские мои -

Когда везде весна младая

С улыбкой распустила грязь,

И с горя на брегах Дуная

Бунтует наш безрукий князь…

Тебя, Раевских и Орлова,

И память Каменки любя -

Хочу сказать тебе два слова

Про Кишинев и про себя.

(…)

Когда и ты, и милый брат,

Перед камином надевая

Демократический халат,

Спасенья чашу наполняли

Беспенной, мерзлою струей

И за здоровье тех и той

До дна до капли выпивали!..

Но те в Неаполе шалят,

А та едва ли там воскреснет…

Народы тишины хотят,

И долго их ярем не треснет.

Из рукописных вариантов этого стихотворения видно, что его автор намечал разные варианты строки о своем отношении к Каменке: «Душою Каменку любя…» или «Всем сердцем Каменку любя…»

Портреты казненных декабристов. Фрагмент музейной экспозиции

Увы, ни Пушкин, ни славные каменчане тогда не знали, не могли знать, чем закончится попытка их родных и друзей - «тех» (будущих декабристов) - возжечь вожделенную «ту» (зарю свободы): и на севере - в Петербурге, и на юге - совсем неподалеку от милого теплого дома над Тясмином.

3

« На очень холодной площади в декабре месяце тысяча вос е мьсот двадцать пятого года перестали существовать люди двадцатых годов с их прыгающей походкой. Время вдруг п е реломилось …

Тогда начали мерить числом и мерой, судить …

«Что такое тайное общество? Мы ходили в Париже к девчонкам, здесь пойдем на Медведя», - так говорил декабрист Лунин. (…)

Бунт и женщины были сладострастием стихов и даже слов обыденного разговора. Отсюда же шла и смерть, от бунта и женщин. (…)

Над женщинами в двадцатых годах шутили и вовсе не делали тайн из любви. Иногда только дрались или умирали с таким видом, как будто говорили: «Завтра побывать у Истоминой». Был такой термин у эпохи: «сердца раны». Кстати, он вовсе не препятствовал бракам по расчету. (…)

Время бродило.

Всегда в крови бродит время, у каждого периода есть свой вид брожения.

Было в двадцатых годах винное брожение - Пушкин »

Эти строки принадлежат большому русскому писателю и ученому, классику мирового литературоведения и блистательному пушкинисту Юрию Тынянову. Они - из его романа о Грибоедове, создававшегося одновременно с киносценарием «Союз Великого Дела» (1927), темой которого было восстание Черниговского полка на Украине, руководимого героем Отечественной войны 1812 года подполковником Сергеем Муравьевым-Апостолом и подпоручиком Михаилом Бестужевым-Рюминым (29 декабря 1825 г. - 3 января 1826 г.). Эти офицеры возглавляли васильковскую управу Южного тайного общества и были участниками съездов декабристских лидеров в Киеве и Каменке. Согласно преданию, особо секретные собрания заговорщиков, проходившие у подполковника Василия Давыдова - главы каменской управы декабристов юга России, устраивались в помещении усадебной мельницы, именуемой в наше время «Мельницей декабристов».

Мельница декабристов

Считается, что именно там совещания революционеров были тайно подслушаны унтер-офицером Иваном Шервудом - автором первых доносов императору Александру I на Павла Пестеля, князя Сергея Волконского и их товарищей. Аресты верхушки Южного общества начались еще до начала восстания в Петербурге.

13 декабря 1825 г. в Тульчине (ныне - райцентр Винницкой области Украины), где располагался штаб 2-й армии генерал-фельдмаршала Петра Витгенштейна, были взяты под стражу полковник Пестель и генерал-интендант 2-й армии Алексей Юшневский.

29 декабря в с. Трилесы (ныне - Фастовский р-н Киевской обл.) на квартире командира 5-й роты Черниговского полка поручика Анастасия Кузьмина арестовали братьев Муравьевых-Апостолов - Сергея и Матвея, которых, правда, вскоре освободили восставшие товарищи по оружию.

Вторичный арест офицеров-черниговцев произошел 3 января 1826 г. у с. Ковалевка (ныне - Васильковский р-н Киевской обл.). Раненого Сергея Муравьева-Апостола и Бестужева-Рюмина взяли в плен с оружием в руках на поле боя с отрядом генерала Федора Гейсмара, верного воцарившемуся 14 декабря Николаю I.

Два дня спустя после подавления восстания Черниговского полка в расположении 2-й армии был арестован генерал Волконский, а 14 января в Киеве взяли Давыдова…

К счастью, Пушкин в ту пору был далеко как от холодного Петербурга, так и от милой, уютной Каменки. Высланный еще летом 1824-го из Одессы на Псковщину, в свое родовое гнездо с. Михайловское, он узнал о восстании на Сенатской площади лишь несколько дней спустя от соседского крепостного - повара Арсения.

13-14 декабря 1825 г. поэт заканчивает «Графа Нулина» - веселую поэму о незадачливом герое-любовнике. А вскоре Василий Давыдов, узнавший об аресте Пестеля и Юшневского, сжигает среди прочих своих бумаг и «…некоторые стихи Пушкина»…

4

Пять лет спустя после разгрома декабристского движения Александр Сергеевич вспомнит его славное начало: и в Северной столице, и в далекой южной Каменке, там, где кипели те самые «демагогические споры». Вспомнит и напишет об этом в строфах «славной хроники» - Десятой главы «Евгения Онегина». Вспомнит и сожжет едва законченный текст, оставив потомству пару-тройку листочков с разрозненными строками - затейливо зашифрованными фрагментами…

«У них свои бывали сходки,

Они за чашею вина,

Они за рюмкой русской водки

. . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Витийством резким знамениты,

Сбирались члены сей семьи

У беспокойного Никиты,

У осторожного Ильи.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Друг Марса, Вакха и Венеры,

Тут Лунин дерзко предлагал

Свои решительные меры

И вдохновенно бормотал.

Читал свои Ноэли Пушкин,

Меланхолический Якушкин,

Казалось, молча обнажал

Цареубийственный кинжал.

Одну Россию в мире видя,

Преследуя свой идеал,

Хромой Тургенев им внимал

И, плети рабства ненавидя,

Предвидел в сей толпе дворян

Освободителей крестьян.

Так было над Невою льдистой. Но там, где ранее весна Блестит над Каменкой тенистой И над холмами Тульчина, Где Витгенштейновы дружины Днепром подмытые равнины И степи Буга облегли, Дела иные уж пошли, Там Пестель. . . для тиранов… И рать… набирал Холоднокровный генерал, И Муравьев его склоняя, И полон дерзости и сил, Минуты вспышки торопил.

(…)

Сначала эти заговоры Между лафитом и клико Лишь были дружеские споры, И не входила глубоко В сердца мятежная наука. Все это было только скука, Безделье молодых умов, Забавы взрослых шалунов.

Увы, закончилось все - серьезно, жестоко и кроваво.

Пушкин и декабристы в Каменке (рисунок Д. Кардовского, 1934 г.)

Поражение декабристов означало для Василия Давыдова и его друзей-единомышленников многолетнюю каторгу и ссылку в Сибири. Вослед за ним добровольно поехала молодая супруга Сашенька, совершив, подобно Мари Волконской, Каташе Трубецкой, Александрин Муравьевой, Полине Анненковой и другим женам декабристов, «подвиг любви бескорыстной». Оттуда пушкинский друг так и не вернулся. Отбыв 13-летнюю каторгу, он был «обращен на поселение» в Красноярске, где и скончался 25 октября 1855 г., не дожив совсем немного до манифеста об амнистии от 26 августа 1856 г., дарованной ссыльным декабристам новым императором Александром II. Схоронив его, Александра Ивановна Давыдова возвратилась домой в Каменку, где прожила еще очень долгую жизнь в кругу любящих детей, внуков и правнуков.

Александра и Василий Давыдовы

Кроме поэтического послания «В.Л. Давыдову », в творческом наследии Александра Пушкина есть также три письма, предположительно адресованных каменскому декабристу. Первое из них написано почти сразу после возвращения поэта из Каменки в Кишинев (первая половина марта 1821 г.), а остальные - много времени спустя (июнь-июль 1824 г.). Они касаются революционных событий на Балканах - антитурецкого освободительного движения греческих и румынских повстанцев. Но если текст 1821 года отражает романтическое восхищение Пушкина первыми шагами инсургентов, то последующие письма свидетельствуют о более глубоком понимании поэтом скрытого существа событий, в том числе - малосимпатичной психологии их движущей силы. Все это, увы, актуально не только для той поры, но и для совсем недавних «розовых», «рыжих» и прочих «цветных» псевдореволюций.

«Жалея, что принужден оправдываться перед тобою, повторю и здесь то, что случалось мне говорить касательно греков.

Люди по большей части самолюбивы, беспонятны, легкомысленны, невежественны, упрямы; старая истина, которую все-таки не худо повторить. Они редко терпят противуречие, никогда не прощают неуважения; они легко увлекаются пышными словами, охотно повторяют всякую новость; и, к ней привыкнув, уже не могут с нею расстаться.

Когда что-нибудь является общим мнением, то глупость общая вредит ему столь же, сколько единодушие ее поддерживает. Греки между европейцами имеют гораздо более вредных поборников, нежели благоразумных друзей».

«Мы видели этих новых Леонидов на улицах Одессы и Кишинева - со многими из них лично знакомы, мы можем удостоверить их полное ничтожество - они умудрились быть болванами даже в такую минуту, когда их рассказы должны были интересовать всякого европейца - ни малейшего понятия о военном деле, никакого представления о чести, никакого энтузиазма - французы и русские, которые здесь живут, выказывают им вполне заслуженное презрение; (…) дело Греции вызывает во мне горячее сочувствие, именно поэтому-то я и негодую, видя, что на этих ничтожных людей возложена священная обязанность защищать свободу».

Шпага декабриста Давыдова

К сожалению, объем дошедших до нас пушкинских текстов, посвященных замечательному человеку, личности «высокой пробы» декабристу Василию Давыдову, существенно уступает количеству стихов и прозы, «увековечивших» образы его старшего брата - особы совершенно иного рода, а также - очаровательной супруги и забавного сынишки генерала Александра Львовича.

5

«В молодости моей случай сблизил меня с человеком, в коем природа, казалось, желая подражать Шекспиру, повторила его гениальное создание. *** был второй Фальстаф: сластолюбив, трус, хвастлив, не глуп, забавен, без всяких правил, слезлив и толст. Одно обстоятельство придавало ему прелесть оригинальную. Он был женат. Шекспир не успел женить своего холостяка. Фальстаф умер у своих приятельниц, не успев быть ни рогатым супругом, ни отцом семейства; сколько сцен, потерянных для кисти Шекспира!

Вот черта из домашней жизни моего почтенного друга. Четырехлетний сынок его, вылитый отец, маленький Фальстаф III , однажды в его отсутствие повторял про себя: «Какой папенька хлаблий! Как папеньку госудаль любит!» Мальчика подслушали и кликнули: «Кто тебе это сказывал, Володя?» - «Папенька», - отвечал Володя».

Такими изображены Александр и Владимир Давыдовы в пушкинских «Table-Talk» 1835-1836 гг. Поэтические и эпистолярные вариации на ту же тему появились много раньше, еще в Одессе, в 1823 и 1824 гг., когда два Александра - Пушкин и Давыдов после каменского расставания повстречались вновь. Одесские контакты былых кишиневско-каменских знакомцев были не из приятных. По этому поводу поэт писал Александру Раевскому (15-22 октября 1823 г.): «Ваш дядюшка, который, как вам известно свинья, был здесь, перессорил всех и сам со всеми поссорился. Я готовлю ему замечательное письмо под-аккорд №2, но на этот раз он получит изрядную ругань, дабы быть, как и все посвященным в секрет». «Ругательное» письмо Пушкина (если, конечно, оно было написано) до нас не дошло, и означенный «секрет» остался для потомства не раскрытым. Однако показательно, что в том же году родились хрестоматийные строки из ХII строфы Первой главы «Онегина», где изображен некий:

…рогоносец величавый, Всегда довольный сам собой, Своим обедом и женой.

Вскоре это определение уже цитировалось в письме Сергея Волконского к Пушкину (от 18 октября 1824 г.) применительно к Александру Давыдову. А приблизительно тогда же появилось остро сатирическое стихотворение: «Нельзя мой толстый Аристип », тоже адресованное генералу-гурману. Считается, что Пушкин невзлюбил Александра Давыдова уже вскоре после их первого знакомства в Кишиневе. Ведь самодовольный помещик, выхлопотавший для поэта разрешение съездить в Каменку, позволял себе проявлять высокомерно-покровительственное отношение к молодому человеку, чего тот терпеть не мог. Своеобразная пушкинская «месть» не замедлила себя ждать. В Каменке у него возник недолгий, но бурный роман с тридцатитрехлетней супругой Давыдова - генеральшей Аглаей Антоновной, урожденной герцогиней де Граммон. Некогда эта очаровательная аристократка-француженка была придворной короля-эмигранта Людовика ХVIII, а потом выскочила замуж за симпатичного толстяка Александра Львовича, родив ему мальчика Володю и двух девочек Адель и Екатерину. По обыкновению эмансипированных дам своего времени, она не раз «украшала» рогами буйну голову своего супруга и в 1829 г. удостоилась упоминания в знаменитом «донжуанском» списке Пушкина.

Пушкинский грот (возможное место творческого уединения поэта и любовных свиданий с Аглаей Давыдовой)

Судя по всему, отношения поэта и каменской красавицы складывались непросто. Об этом прямо говорится в его послании «Кокетке »:

Сначала были мы друзья, (вариант: Я вами право был пленен) Но скука, случай, муж ревнивый… Безумным притворился я, (вариант: Я притворился, что влюблен) И притворились вы стыдливой; Мы поклялись…потом…увы! (вариант: Мы сблизились…) Потом забыли клятву нашу; Клеона полюбили вы, (вариант: Себе гусара взяли вы) А я наперсницу Наташу.

На деле, впрочем, измена любовницы с неким «гусаром Клеоном» явно не оставила Пушкина равнодушным. Ведь красотка Аглая стала после этого мишенью трех или четырех весьма откровенных эпиграмм на русском и французском языках, две из которых поэт поместил в текстах писем своему брату Льву (24 января 1822 г.) и другу - кн. Петру Вяземскому (март 1823 г.). Это - редчайший случай в его творчестве. В первом случае Пушкин пишет: «Если хочешь, вот тебе еще эпиграмма, которую (…) не распускай, в ней каждый стих правда.

Иной имел мою Аглаю За свой мундир и черный ус, Другой за деньги - понимаю, Другой за то, что был француз, Клеон - умом ее стращая, Дамис - за то, что нежно пел. Скажи теперь, мой друг Аглая, За что твой муж тебя имел?

Прочие тексты того же рода («Оставя честь судьбы на произвол… » и «A son amant Egle sans resistance … ») не менее, если не более откровенны. В письме Вяземскому автор прямо называет их «пакостями» и просит не показывать «никому - ни Денису Давыдову». Но, по-видимому, какие-то из упомянутых произведений все же стали известны их «адресату», воспылавшему негодованием по адресу их автора. О настроенности Аглаи Антоновны против Пушкина уже в марте 1822 г. пишет И. Липранди, навещавший чету Давыдовых в Петербурге. Впрочем, те или иные отношения поэта с этой супружеской парой отнюдь не помешали поэту написать в том же году милейшее послание их дочурке Адели. Будучи в Каменке, он шутливо «ухаживал» за двенадцатилетней девочкой.

Играй, Адель, Не знай печали; Хариты, Лель Тебя венчали И колыбель Твою качали. Твоя весна Тиха, ясна: Для наслажденья Ты рождена. Час упоенья Лови, лови! Младые лета Отдай любви И в шуме света Люби, Адель, Мою свирель.

Недолгое пребывание Александра Пушкина в каменской усадьбе Давыдовых в конце 1820 г. - начале 1821 г. и, возможно, в конце 1822 г., его искренние, доверительные взаимоотношения с хозяевами имения оставили весьма ощутимый след в творческом наследии поэта. Родившись в самом начале 1820-х, «Каменская тема» стала одним из заветнейших мотивов пушкинского творчества.

Памятник руководителям Южного общества декабристов, установленный на территории Каменского заповедника (слева направо: Василий Давыдов, Сергей Волконский, Павел Пестель, Сергей Муравьев-Апостол, Михаил Бестужев-Рюмин)

Он не раз возвращался к ней как на протяжении 1820-х, так и 1830-х годов. Здесь: и классические образцы пушкинской лирики; и задушевные строки из послания другу-декабристу Василию Давыдову; и завершающие стихи «Кавказского пленника», посвященного племяннику «милого каменского отшельника» - Николаю Раевскому. Здесь и остро сатирические тексты, касающиеся каменского сибарита Александра Давыдова, его любвеобильной супруги и сыночка - папенькиной миникопии, а также доброе послание их дочурке.

Здесь и фрагменты сожженной Десятой главы «Евгения Онегина», где поминаются: и сама Каменка вкупе с именами друзей и соратников ее героического обитателя, и славные дела декабристов-южан, одни из которых - уже казнены, а другие томятся «во глубине сибирских руд».

Это цитата сообщения Юрий-Киев

Ганнибал Абрам (Ибрагим) Петрович родился в эфиопской княжеской семье; семи лет взят турками заложником и отправлен в Константинополь, откуда в 1706 рус. послом С. Рагузским был вывезен в Москву и подарен царю.

Пётр I в течение 11 лет держал его при себе в качестве камердинера и секретаря, а в 1717 послал изучать военно-инж. дело во Францию. Находясь за границей, Г. участвовал в войне с Испанией и был ранен. Вернувшись в 1723 в Россию, занимался инж. работами в Кронштадте, Рогервике (ныне Палдиски), на Ладожском канале, при постройке крепости Селенгинск на востоке, преподавал математику и инж. дело. В 1726 написал книгу о военно-инж. искусстве. После смерти Петра I был в опале. Выдвинулся при Елизавете, в годы правления к-рой много сделал для улучшения военно-инж. дела в России. В 1762 вышел в отставку.

Г.- прадед А. С. Пушкина, который увековечил его образ в повести «Арап Петра Великого».

Использованы материалы Советской военной энциклопедии в 8-ми томах, том 2.

Ганнибал Абрам (Ибрагим) Петрович [около 1697, Лагон, Северная Эфиопия - 14(25).5.1781, Суйда, ныне Ленинградской области], военный инженер русской армии, генерал-аншеф (1759). Прадед (по материнской линии) А. С. Пушкина. Сын эфиопского князя, семи лет взят турками заложником и отправлен в Константинополь, откуда в 1706 русским послом С. Л. Рагузским вывезен в Москву и подарен Петру I. При крещении (1707) получил имя Петр (по крестному отцу Петру I), но в документах до 1737 именовался Абрамом Петровым, затем за ним закрепилась фамилия Ганнибал. В течение 11 лет камердинер и секретарь царя, в 1717 послан во Францию изучать военно-инженерное дело. Вернувшись в 1723 в Россию, занимался инженерными работами в Кронштадте, Рогервике (Палдиски), на Ладожском канале, при постройке крепости Селегинск, преподавал в военных школах математику и инженерное дело. В 1726 написал книгу о военно-инженерном искусстве. Ганнибал после смерти Петра I в опале (ссылка в Сибирь 1727-1731). В годы правления Елизаветы Петровны занимал крупные посты в военно-инженерном ведомстве, много сделал для улучшения военно-инженерного дела в России. С 1762 в отставке.

Использованы материалы кн.: Военный Энциклопедический Словарь. М., 1986.

Ганнибал Абрам Петрович (до крещения Ибрагим) (1697 или 1698-1781), выдающийся деятель петровской и елизаветинской эпох, прадед Пушкина. По происхождению - эфиоп, сын владетельного князя из северной Абиссинии. Привезенный в Россию, он с детских лет находился при особе великого царя. Петр благоволил к нему, всюду возил с собой, сам учил его грамоте и разным наукам, а потом приставил к нему лучших учителей. В 1709 году юный Абрам Петров (Ганнибалом он стал зваться позднее) участвовал в Полтавском сражении. В 1717 году Петр послал его во Францию. За шесть лет Ганнибал изучил военное искусство (участвовал в войне с Испанией), артиллерийское и инженерное дело, латынь и французский язык. По возвращении он был назначен смотрителем «Его Величества кабинета, в котором все чертежи, проекты и библиотека имелись», а также главным переводчиком иностранных книг при дворе; по приказанию царя стал обучать молодых офицеров инженерии и математическим наукам.

Со смертью Петра началась долгая опала Ганнибала, которая закончилась лишь с воцарением Елизаветы Петровны (годы царствования 1741-1761): в память отца она щедро наградила его, пожаловала поместьями.

С этого времени начинается новый расцвет его разнообразной деятельности, которая оставила заметный след. Образованнейший человек своего времени, он был строителем крепостей, руководил проведением Ладожского канала, был директором крепости Кронштадт, обер-комендантом Ревеля, выборгским губернатором, начальником российской артиллерии; дослужился до генерал-аншефа. Последние годы Абрам Петрович провел в имении Суйда под Петербургом, где и умер.

Пушкин проявлял большой интерес к «странной жизни Аннибала», гордился своим замечательным предком - «усердным» и «неподкупным», «наперсником, а не рабом» царя; изобразил его в романе «Арап Петра Великого».